Неточные совпадения
— Я уж на что глуп, — сказал он, — а вы еще
глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет
в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
— Не знаешь ли, любезный рукосуюшко, где бы нам такого князя сыскать, чтобы не было его
в свете глупее? — взмолились головотяпы.
—
Глупые вы,
глупые! — сказал он, — не головотяпами следует вам по делам вашим называться, а глуповцами! Не хочу я володеть
глупыми! а ищите такого князя, какого нет
в свете глупее, — и тот будет володеть вами.
«Чем, чем, — думал он, — моя мысль была
глупее других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с другой на
свете, с тех пор как этот
свет стоит? Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною. О отрицатели и мудрецы
в пятачок серебра, зачем вы останавливаетесь на полдороге!
Дома Версилова не оказалось, и ушел он действительно чем
свет. «Конечно — к маме», — стоял я упорно на своем. Няньку, довольно
глупую бабу, я не расспрашивал, а кроме нее,
в квартире никого не было. Я побежал к маме и, признаюсь,
в таком беспокойстве, что на полдороге схватил извозчика. У мамы его со вчерашнего вечера не было. С мамой были лишь Татьяна Павловна и Лиза. Лиза, только что я вошел, стала собираться уходить.
Обе сестры с удивлением оглянулись на одинокую и, вероятно, очень
глупую фигуру, неизвестно зачем застывшую
в лунном
свете на середине моста.
Теперь он проснулся с обновленною душой, и она, его давняя подруга, являлась ему
в новом
свете. Вспоминая все, что произошло вчера, до малейших подробностей, он прислушивался с удивлением к тону ее «нового» голоса, который восстановило
в его памяти воображение. «Полюбила…», «Какой ты
глупый!..»
Если ослепленный судия судит
в неправду и защитник невинности издаст
в свет его коварный приговор, если он покажет его ухищрение и неправду, то будет сие личность, но дозволенная; если он его назовет судиею наемным, ложным,
глупым — есть личность, но дозволить можно.
Не дивись, мой друг! на
свете все колесом вертится. Сегодня умное, завтра
глупое в моде. Надеюсь, что и ты много увидишь дурындиных. Если не женитьбою всегда они отличаются, то другим чем-либо. А без дурындиных
свет не простоял бы трех дней.
Но ни
в Греции, ни
в Риме, нигде примера не находим, чтобы избран был судия мысли, чтобы кто дерзнул сказать: у меня просите дозволения, если уста ваши отверзать хотите на велеречие; у нас клеймится разум, науки и просвещение, и все, что без нашего клейма явится
в свет, объявляем заранее
глупым, мерзким, негодным. Таковое постыдное изобретение предоставлено было христианскому священству, и ценсура была современна инквизиции.
По ее мнению, всё происшедшее было «непростительным и даже преступным вздором, фантастическая картина,
глупая и нелепая!» Прежде всего уж то, что «этот князишка — больной идиот, второе — дурак, ни
света не знает, ни места
в свете не имеет: кому его покажешь, куда приткнешь? демократ какой-то непозволительный, даже и чинишка-то нет, и… и… что скажет Белоконская?
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни на какое первенство, потому что
в ней надо всем преобладало чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были особы без речей. Судьба их некоторым образом имела нечто трагическое и общее с судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами на
свет, повивальная бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им головки новорожденных. С той же минуты младенцы сделались совершенно
глупыми и остались такими на целую жизнь.
« — Дело
в том, — сказал он сегодня, час назад, — дело
в том, что живёт на
свете велие множество замученных, несчастных, а также
глупых и скверных людей, а пока их столь много, сколь ни любомудрствуй, ни ври и ни лицемерь, а хорошей жизни для себя никому не устроить.
— Ученье
свет, а неученье тьма, товарищ. Мало ли что
глупый народ толкует! Так и надо всему верить? Ну, рассуди сам: как можно, чтоб Маринка обернулась сорокою? Ведь она родилась
в Польше, а все ведьмы родом из Киева.
— Я родился голым и
глупым, как ты и все люди;
в юности я мечтал о богатой жене,
в солдатах — учился, чтобы сдать экзамен на офицерский чин, мне было двадцать три года, когда я почувствовал, что не всё на
свете хорошо и жить дураком — стыдно!
В сумраке вечера дети становились меньше, незначительнее, чем они были при
свете солнца, а Тихон распухал, расползался и говорил ещё
глупее, чем днём.
— Я оттуда… хочу… совсем выйти, — начала было она, чтобы как-нибудь прервать молчанье, но, бедная! именно об этом-то и не надо было начинать говорить
в такую и без того
глупую минуту, такому, и без того
глупому, как я, человеку. Даже мое сердце заныло от жалости на ее неумелость и ненужную прямоту. Но что-то безобразное подавило во мне тотчас же всю жалость; даже еще подзадорило меня еще более: пропадай все на
свете! Прошло еще пять минут.
В некотором царстве,
в некотором государстве жил-был помещик, жил и на
свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов. И был тот помещик
глупый, читал газету «Весть» и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое.
Советница.
В самом деле, жизнь моя, мне кажется, он не умнее моего мужа, которого
глупее на
свете и бывают, однако очень редко.
— Ну, пусть. Ну, допустим, обе они живы. Так ведь они теперь замужем, своя семья у них, дети. И вдруг явишься ты, беспаспортный, беглый из Сибири… Думаешь — обрадуются? Что им с тобой делать?.. Имейте
в виду, господа, — повернулся опять полковник с своим поучением к молодежи, — я знаю этих людей: чем опытнее бродяга, чем больше исходил
свету, тем
глупее в житейских делах.
Заметно было
в нем, что с ранних дней
В кругу хорошем, то есть
в модном
свете,
Он обжился, что часть своих ночей
Он убивал бесплодно на паркете
И что другую тратил не умней…
В глазах его открытых, но печальных,
Нашли бы вы без наблюдений дальных
Презренье, гордость; хоть он не был горд,
Как
глупый турок иль богатый лорд,
Но всё-таки себя
в числе двуногих
Он почитал умнее очень многих.
— Невероятная мистификация!.. Чья-то очень
глупая и очень злая шутка, не более! — проговорил он. — И насколько я знаю Полоярова, — это просто дурак; пожалуй, пустой болтун, каких теперь тысячи щеголяют по белому
свету, но что касается до каких-либо действий и идей, то у него ровно никаких идей
в голове не имеется, и полагаю, что каждый мало-мальски серьезный заговорщик постыдился бы назвать его своим сотоварищем.
— Во-первых, я не дуюсь на весь
свет, потому что хоть я, по твоим словам, и
глупая, но знаю, что весь
свет моего дутья не боится, и во-вторых, я не
в тебя и не
в моего муженька, и дел близких мне людей чужими не считаю.
— Твоя няня
глупая деревенщина и больше ничего! — вмешался
в разговор Митюша. — Мне девять лет только, a я отлично знаю, что русалок нет на
свете! Папа говорит, что только невежественные люди утверждают, что они существуют.
«После него
в доме водворился мир» — только не для всех это уже было благовременно. Золотая пора для воспитания юноши прошла
в пустой и
глупой суете; кое-как с детства нареченного «дипломата
в истинно русском духе» выпустили
в свет просто подпоручиком, да при том и тут из него вышло что-то такое, что даже трудно понять: по фигуральному выражению Исмайлова: «он вышел офицер не
в службе».
Потом садилась сама и делала вид, что слушает, а на самом деле внимательно и с ненавистью разглядывала Михаила Михайловича, гундосившего французские фразы.
Свет низенькой лампочки слабо освещал его острый подбородок, мелькал на усиках и терялся где-то
в бесконечности его щек; и было ясно, что умри Елена Дмитриевна — и Веревкин может самым
глупым и подлым образом покинуть Таисию. «Вот подлец!» — с отчаянием думала она и решила, что на будущее время ей необходимо воздержаться от неистовства.
Завертеться «
в вихре
света» —
глупая фраза и больше ничего.
— Ну, так сделай ты для меня одну вещь. Я высохла, я сделалась черства, болтаясь между скверными мужчинами и
глупыми барынями. Мне забыть нужно, Степа, что существуют на
свете мужчины. Меня надо толкнуть туда, где женская любовь обращена на все то, что есть самого святого на
свете! И чтоб сейчас же от меня потребовали, как бы это сказать… de la résignation [безропотности (фр.).], жертв, чтоб я тратила каждый день все, что у меня только осталось
в душе человеческого!..
Ну, если бы вместо Clémence начала говорить комплименты любая из наших барынь. Как бы все это вышло приторно, манерно, избитыми фразами. А тут ум и такт
в каждом слове и артистическое чувство. Хоть и о моей особе шла речь; но так разбирают только знатоки — картины. Да она жизнь-то, жизнь,
свет, le haut chic [высший шик (фр.).], за которым все мы гонимся, как
глупые обезьяны, знает так, что нам надо стать перед ней на колени.
Вот я опять завралась. Совсем не это я должна сказать. Если сама судьба устроила так, что мне следует жить
в свете, то моя совесть зависит от меня. Нет ничего
глупее, как киснуть и плакаться!
Весь
свет ругал: и тех, кто вызвал меня по этому
глупому делу, и себя за то, что поехал, и собак, существование которых
в этой местности я предполагал, и дождливое лето, и ночной мрак, который уже царил всюду, особенно сгущаясь
в узеньких путаных переулках, пролегавших между дачами.